Вполне рабочий вариант Президент Путин, командир Ходаковский и вопросы коммуникации
3 декабря 2022 года командир Ходаковский пишет в своём тг-канале про СВО:
"По всем признакам - у нашего общества тоже есть основания считать, что задача казалась лёгкой, и именно это стало причиной выбора такого способа её решения. Но я одновременно и боюсь, и хочу когда-нибудь узнать в результате какой-нибудь утечки, что наше правительство отдавало себе отчёт в возможных последствиях, но причины не оставили ему выбора. И даже не так важны эти причины, как понимание, что недостаточная готовность к операции и необходимость раскачиваться по ходу - это не следствие некомпетентности, а следствие отсутствия времени."
Поясню, о чем речь. Ходаковский озвучивает чьё-то мнение, что, возможно, Россия не была готова к СВО в полной мере, но пришлось срочно начинать спецоперацию с тем, что было, потому что возникла какая-то серьёзная угроза нашей безопасности, и ждать было нельзя. И Ходаковский предполагает, что это откроется позже в какой-то утечке.
Но 24 февраля 2022 года было обращение президента Путина к народу. И Путин прямым текстом всё сказал. Вот смотрите.
Вот Путин говорит про начало Великой Отечественной войны:
"В результате страна оказалась не готова к тому, чтобы в полную силу встретить нашествие нацистской Германии, которая без объявления войны напала на нашу Родину 22 июня 1941 года. Врага удалось остановить, а затем и сокрушить, но колоссальной ценой. Попытка ублажить агрессора в преддверии Великой Отечественной войны оказалась ошибкой, которая дорого стоила нашему народу. В первые же месяцы боевых действий мы потеряли огромные, стратегически важные территории и миллионы людей. Второй раз мы такой ошибки не допустим, не имеем права."
Перефразирую: сейчас у нас ситуация, похожая на 22 июня 41 года, вот настолько всё серьёзно. Тогда мы допустили ошибку, что тянули время и дали противнику напасть первым, а сейчас — не допустим. Ждать ни секунды нельзя, иначе случится катастрофа.
Сам факт, что президент заговорил про 22 июня, предельно показателен. Он не сказал про, например, боевые действия в Грузии в 2008 году. Даже про конфликт в Чечне в 90-х не сказал. Он сказал сразу про Великую Отечественную. То есть вспомнил самое страшное и самое серьёзное. Таким образом он обозначил масштаб угрозы.
В принципе, этого достаточно. Это как раз и есть то, что Ходаковский предполагает узнать в какой-то утечке. Зачем ему утечка? Всё сказано прямым текстом в первый же день СВО. Но приведу ещё цитату:
"Нам с вами просто не оставили ни одной другой возможности защитить Россию, наших людей, кроме той, которую мы вынуждены будем использовать сегодня. Обстоятельства требуют от нас решительных и незамедлительных действий."
Можно прочитать стенограмму обращения президента на сайте кремлин точка ру. Я оттуда и взял цитаты.
А вот что там сказано про готовность страны к СВО:
"Те, кто претендуют на мировое господство, публично, безнаказанно и, подчеркну, без всяких на то оснований объявляют нас, Россию, своим врагом. Они, действительно, располагают сегодня большими финансовыми, научно-технологическими и военными возможностями. Мы знаем об этом и объективно оцениваем постоянно звучащие в наш адрес угрозы в сфере экономики – так же, как и свои возможности противостоять этому наглому и перманентному шантажу. Повторю, мы оцениваем их без иллюзий, предельно реалистично."
То есть Ходаковский гадает, отдавали ли там себе отчёт в возможных последствиях. Верно ли оценивали свои силы. Здесь Путин говорит, что оценивали предельно реалистично. Отвечает на его вопрос.
Вообще, я говорил с людьми, и есть ощущение, что мало кто внимательно слушал обращение президента. Он там многое объяснил предельно чётко, а люди как будто слушают и не слышат, смотрят и не видят. Например, там чётко названы цели СВО. Обращение можно перечитать, я перечитал дважды. Там всё очень понятно.
От себя скажу. Можно ли было подготовиться к СВО лучше? Будь у нас ещё 10 лет — конечно. Однако это всё равно не значит, что готовность была бы абсолютная: абсолютной готовности к таким вещам не бывает. Любой производственный проект обязательно преподносит нам сюрпризы, как бы мы к нему ни готовились, как бы ни планировали и подстраховывались. А что говорить про спецоперацию такого масштаба.
Речь на самом деле не о том. Речь о проблемах коммуникации. Если Ходаковский (а он крутой, если не слышали о нём, поинтересуйтесь, это очень авторитетный специалист) не слышит сказанного прямым текстом, то чего ожидать, например, от среднестатистического студента. Это, на самом деле, проблема.
Обратите внимание, как я пишу эти тексты. У меня простые слова, короткие фразы. Я предельно понятен. Даже в речи Путина фразы длиннее и сложнее. Но он имеет право претендовать на перечитывание, поэтому ему можно. Однако всё равно у него довольно простая речь. У Ходаковского, кстати, речь сложнее. А если вы почитаете, например, филологов-критиков, там вы увидите такую невероятную мутность высказываний, что может отказать вестибулярный аппарат. "Античная цезура, унаследованная поэтической традицией Сигизмунда Осьмипупочного непосредственно от условно-диссидентского течения Яузской школы, возводит его силлаботонические изыскания в степень относительно изысканий собственно смысловых." Но их задача — как раз быть мутными и скользкими. А наша задача быть внятными.
Лекции я читаю примерно таким же языком. Не усложняю. Я прост. Это даёт мне КПД чуть ли не 50% (очень много). Остальная часть информации пролетает мимо сознания слушателей. Это нормально: мозг человека фильтрует информацию, и многое отбрасывает. Чаще всего то, что мало перекликается с личным опытом.
Единственный способ донести остальную часть информации — как можно скорее дать практическое задание. А потом, посмотрев на результат, определить, где пробелы. Они будут очень заметны.
Причём многие пробелы ученик обнаруживает сам в процессе работы. Тогда он приходит с вопросом, и я говорю ему — а я говорил! Там-то и там-то я говорил как раз про то, что у вас вызвало затруднение. Иногда могу даже свои фразы ему воспроизвести. Как правило, ученик их не помнит: мозг отфильтровал. Ученик мог даже сфотографировать доску, где я это написал, но всё равно не помнит. Это нормально, так и должно быть. Для того и нужен учебный процесс, чтобы решать подобные вопросы. Это как с покраской в живописи: хочешь выкрасить участок иконы ровным тоном, крась в два слоя.
А в повседневном общении мы друг друга понимаем очень слабо. Мы не слышим, что говорит собеседник, не соображаем, что говорим сами, но, к счастью, это редко мешает нам хорошо относиться друг к другу, и если человек вызывает у нас симпатию, то как раз это донести до него относительно просто.
